***
Я люблю скоростные поезда. Они ведут тебя к цели быстро, мягко и ненавязчиво. В скоростном поезде, как нигде, ощущается скорость самой жизни. Что было раньше, века два назад? Лошади, корабли. Ты мчался на лошади (может быть, и мчался, кто знает?), ветер бил в лицо, снежинки летели карамельным вечерним строем, редко мелькнет огонек в степи… да и то непонятно – не примерещилось ли. Дорога, засыпанная снегом или листьями. И скорость, которой может оказаться достаточно, и которой может не хватить.
Однажды так получилось, что в чужой стране моему другу стало плохо. Будь у меня лошадь… не станем о грустном, пожалуй. Лошади у меня не было. Зато были друзья в кассах Аэрофлота, деньги и срочный вызов такси. И через несколько часов я был уже там, куда никогда не добрался бы на лошади так быстро, как хотелось бы.
Поэтому я люблю скоростные поезда. И самолеты, к которым мы едем.
Vienna International Airport. Пора выходить.
***
Телевышка в Берлине – это, простите, чупа-чупс на палочке. Потому что каждый раз, когда я ее вижу, мне хочется аккуратно отломать ее от земли и сунуть в рот. Подавлюсь, конечно. И тем более, она серая и неинтересная, вот если бы была красная, желтая или синяя, тогда да!
***
В этом городе есть канал. Сейчас он делает вид, что заматерел, и пытается по-русски сковаться льдом. У него получается плохо, потому что куда французскому каналу до нашей Москвы-реки? Ха, да что там Москва-река. Он Обь не видел, канал этот.
Тем не менее, он течет и старается. Маленький бунтарь, впередсмотрящий местных грунтовых вод. Через него то тут, то там легкомысленно перекинуты мостики, на которых можно стоять и, вперив свой томный взгляд во глубину французских вод, любоваться, как течет вода в полынье. Ладно, так уж и быть, скажем, что это полынья.
А кроме канала, тут ничего не журчит.
Тишина.
Пустота.
Бьют часы на старой башне…